Музыка, радость, праздник, вкус этой жизни слились в словах ее любимого мюзикла, вливая в ее беззащитное тело невероятное ощущение полноты жизни, вызывали невыразимо счастливую улыбку на лице, наполняли ее душу покоем и неземным теплом. Она трепетала от радости от мысли о том, что будет играть в этом мюзикле главную роль. Она, Сельма, несправедливо обреченная с каждым днем глазами видеть все хуже и хуже, забывала о себе, прислушиваясь к звукам жизни, помня только о сыне, каждую минуту, с каждым ударом сердца, она все больше понимала, что живет и работает только ради него. А мюзикл помогал ей почувствовать, что она еще жива и жизнь вкруг пульсирует в ритме танца и любимой музыки. Жизнь, которую должен увидеть ее сын. Увидеть так, как она полуслепыми глазами могла только представить и сердцем почувствовать.

С этими словами она качнула маятник и начала отплясывать чечетку. Сияющая улыбка не сходила с ее лица. " Ну и чудачка у меня мама,- думал Джин,- зачем нужен ей этот дурацкий мюзикл, что в нем особенного? Да и танцевать-то она толком не умеет".

Вечером они шли к своему арендатору Биллу и его жене Сьюзен. Эти люди были добры с ними, Сельма всегда доверяла им и могла на них положиться. Билл ведь такой заботливый, постоянно забирает Джина из школы, очень любит свою жену. А Сьюзен постоянно угощает их конфетами. Они хорошо живут, дружно. Сельма любила их, и была им очень признательна.

Дни шли своим чередом. Сельма работала, не покладая рук. Чтобы ее не уволили с цеха, где они работали на станках, она выучила порядок букв на табло для проверки зрения и обманула врача. Она знала, что сможет работать и вслепую. И больше этого никому не следовало знать, даже лучшей подруге Кетти.

Кетти, ее Квальда - самый добрый и отзывчивый человек, всегда счастливый, как считала Сельма.
-Квальда, ты же любишь танцевать?
-Сельма, почему ты зовешь меня Квальдой?
-Потому что Квальда для меня - это самый хороший и счастливый человек!
-Не такой уж и счастливый, честно говоря, да и хорошей бываю не всегда. А танцевать здесь не место. Будет музыка - буду танцевать.

И Сельма улыбалась ей в ответ. А в одиночестве, когда работа утомляла и тело, и душу, Сельма прислушивалась к неутомимому ритмичному шуму станков, и все вновь оживало, двигаясь в ритме танца. Было только жаль, что люди такого простого незамысловатого счастья не замечают: нервничают, ругаются, страдают и не замечают. Разве им некого и нечего любить для того, чтобы жить да радоваться. Она любила свою игру, в которой сама же была и режиссером, и постановщиком, и главным действующим лицом, игру под названием жизнь.

В тот вечер к ней пришел Билл. По его голосу она определила, что не все в порядке. Билл пришел поговорить. Она поняла.
- Что случилось, Билл?
- Да ничего страшного,- с болью в горле произнес сосед.
- Нет, что-то тебя беспокоит. Не бойся - расскажи.
- Хорошо,- Билл взглянул ей в глаза,- Сьюзен хочет новые диваны, а деньги из наследства уже кончились. Сьюзен привыкла жить хорошо, ни в чем себе не отказывая. Она уйдет от меня, если я не буду выполнять ее желаний. И я не переживу этого, ведь я люблю ее. А моей зарплаты совершенно не хватает…Зря я, наверно, тебе это сказал. Не стоило.
- Не плачь, Билл, не расстраивайся.
- Зря, только потревожил тебя.
- Ну что ты! Не плачь. Хочешь, я расскажу тебе и свой секрет?.. Билл я теряю зрение. С каждым днем я вижу все хуже и хуже.
- Не может быть, Сельма!
- Но не беспокойся, это не так страшно, как кажется. Скоро я полностью ослепну и это наследственное. Поэтому я и приехала в Америку, чтобы сделать Джину операцию. Я говорю всем, что отдаю все деньги отцу в Чехословакию, но на самом деле у меня нет отца. Я его придумала. Я откладываю деньги, теперь их уже около двух тысяч. В Рождество у Джина День Рождения. Я сделаю ему подарок. Пока еще не поздно, можно остановить этот процесс. Джин будет видеть!.. Вот мой секрет.
- Почему же ты некому не говоришь об этом?
- Если Джин узнает - он будет нервничать и его зрение ухудшится еще больше, тогда операция не поможет.
- Понимаю,- с грустью произнес Билл.

Теперь каждый знал из них знал заветную тайну другого. И никому не следовало об этом говорить. Они просто знали. Они просто открыли друг другу сердце.
-Поклянемся сердцем матери, что никому не скажем об этом?
-Сердцем матери?.. Я никому не скажу,- на прощанье пообещала женщина.

Билл с облегчением вздохнул и закрыл за собой дверь.

Однажды в ее жизнь пришел еще один человек - Джефф. Что-то притягивало его к этой загадочной женщине с сыном-подростком и перманентной улыбкой на лице. Таких милых и жизнерадостных созданий он раньше не встречал. Доверяя зову своего сердца, он терпеливо ждал окончания ее смены, чтобы подвести ее до дому. Он понимал, что у нее небольшая зарплата и всегда стремился хоть чем-то да помочь. Джину однажды подарил велосипед, с уверенностью, что тот о нем долго мечтал, а мать не могла себе этого позволить. Он носил Сельме цветы, но никак не решался ей их подарить - боялся, что она почувствует себя обязанной. Он ждал. Ждал даже тогда, когда она говорила, что ей не нужен друг. Ведь он знал, что это не так. Он терпел, когда она отказывала ему в бескорыстной помощи и вместо этого соглашалась на помощь других. Джефф любил, терпел и ждал.

Вспоминал то мгновение, когда ее сын с жизнерадостной улыбкой нарезал круги на велосипеде, а Сельма хоть и не хотела смириться с тем, что они достойны таких подарков, улыбалась ему вслед чуть ли не со слезами на глазах, счастливая вдвойне. Он удивлялся ее стойкости и силе духа. С работы уставшая, она сохраняла положительный душевный настрой и, спокойная, шла домой. Теперь она уже не ездила на велосипеде, она ходила по шпалам, и говорила, что это более короткий путь. Он чувствовал, что-то не так и Кетти чувствовала, а может и знала, но не говорила. Она беспокоилась за нее.

И однажды пришла беда.

Сельма решила работать в две смены. Ведь скоро Рождество, и она должна успеть скопить нужное количество денег.

В гостях у Билла она попросила их поднять ей арендную плату, но Сьюзен отказала, сославшись на то, что ей, Сельме, деньги нужны больше, чем им. Сельма только вздохнула - что ж она просто хотела помочь. В тот вечер она вышла на работу, взяв на себя в два раза больше чем обычно. Как бы Кетти не отговаривала ее, как бы ни пугала тем, что ее рядом не будет, и никто ей не поможет, она все равно пошла. И Кетти пришлось пойти вслед за ней.
- Квальда! И ты здесь!?
- Приходится, ведь ты себя погубишь.
- Спасибо!

Работа наладилась. Кетти была ее ангелом-хранителем, ее глазами, сама того не подозревая, ее верной опорой. И Сельма, вдохновленная помощью, погрузилась в мечты, выполняя работу чисто механически. Она представила увлекательнейший танец и Квальду, кружащуюся в нем. Все вокруг движется, все живет и создает особую музыку. Но человек не механизм, и что-то налаженное почти до автоматизма в Сельме сорвалось, она вместо одного листа положила в станок два, Кетти заметила слишком поздно. Станок сломался. А когда такое случается - стоит весь цех, и непутевого рабочего увольняют.

Для Сельмы эта ночь на работе оказалась последней.

Стоит ли винить кого-то, таковы правила. И ничего не поделаешь. Но надежда никогда не умирает.

"Странно, где же Джефф? Может что-то случилось?"- размышляла Сельма. Вдруг раздался знакомый голос.
-Сельма!.. Сельма! Постой…

"Здорово! Вот и он! Значит все в порядке".

Сельма улыбнулась ему.
-Здравствуй, Джефф! А я и не ожидала увидеть тебя…- послышался стук колес.- Осторожней, поезд приближается.

Джефф отошел с путей.
- Отойди в сторону, Джефф! Не стой на путях.
- Что?.. Сельма, ты же совсем… ничего не видишь!

Вдруг осознал он. Какое-то время Сельма молчала.
- А зачем мне видеть? Я все уже повидала.

С шумом проносится жизнь, как этот поезд, случайно давший ответ на давно терзавший его вопрос. Она никогда больше не увидит ни детей, ни внуков, ни прекрасных закатов, ни листвы деревьев, развивающейся на ветру, ни даже Великой китайской стены. Почему?.. Почему он не в силах ей помочь?!
- Если честно, это не так важно. Я видела все, что было нужно увидеть. Я знаю, какой яркой бывает одна маленькая искорка огня. Я видела воду, и землю, и деревья, и непроглядную тьму. И этого достаточно… Джефф, не беспокойся за меня. Если хочешь, приезжай сегодня к трем, у меня есть важное дело.
- Хорошо, я приеду.

Придя домой, Сельма не обнаружила денег.

Этого не может быть. Разве что Билл мог взять их.

Ничего страшного сейчас она попросит его и он вернет. Обязательно вернет, ведь он не такой человек, чтоб брать чужие деньги. С этими мыслями Сельма подошла к дому Билла.
-Здравствуй, Сельма!

На пороге стояла Сьюзен.
- Здравствуй, Сьюзен, мне нужен Билл. Где он?
- Билла сейчас нет дома… Уходи Сельма. Я знаю, ты соблазнила его в своем трейлере, а мы еще тебе доверяли.
- Он на втором этаже?

Не важно, что думает сейчас Сьюзен. Билл не мог так поступить. Он вернет ей деньги. Сьюзен должна понять, что ее совесть чиста.

Билл был на втором этаже. Она не могла увидеть, что он делает, но она знала, что у него в руках ее деньги.
- Билл, я прошу тебя, верни деньги. Это деньги на операцию. Больше я не могу откладывать, с этим покончено. Сегодня я иду к врачу заплатить за операцию.
- Сельма, я верну тебе их, но через месяц.
- Билл, я не могу так долго ждать. Ты же знаешь, что у Джина скоро День Рождения.

Прошу тебя, Билл.
- Хорошо, тогда подойди и возьми их.

Билл достал из ящика пистолет.
- Только сначала тебе придется убить меня.
- Хватит, Билл, ты разыгрываешь меня.
- У меня в руке пистолет, Сельма.
- Я не вижу его.
- А ты пощупай!

И Билл коснулся дулом ее беззащитных рук.

Сельма ощутила жесткое, холодное, бездушное железо пистолета.

Как больно иногда бывает, осознавать предательство друзей. Больней ста тысяч ран. Слезы брызнули из ее глаз. Рыдания не умолкали, как бы она не хотела их прекратить, но ее все сильнее и мучительнее разрывало изнутри. Разве деньги стоят чьей либо жизни???

Билл не останавливался. Он вставил ей в руки пистолет.

Сельма случайно спустила курок. Билл упал. Услышав, выстрел Сьюзен пулей влетела наверх.
- Пожалуйста, пощади меня, Сельма.

Стонал Билл. Сельма стояла в растерянности, не переставая рыдать.
- Сьюзен, сходи на ферму Миллеров, вызови полицию!

Женщина незамедлительно в ужасе выбежала вон.
- Сельма, убей меня! Просто пристрели! Я не достоин жизни. Убей меня! Убей!

Сельма уже не чувствовала себя, она чувствовала только боль Билла. Как ножом по сердцу, отдавалось каждое его слово. Она вновь спустила курок. Билл застонал.

Да, что же происходит? Сельме пришлось спустить всю обойму до тех пор пока стоны не прекратились.

Все кончено. Билл был мертв.

И ритм граммофона увлек ее. И она вновь погрузилась в мечты. Давно забытая колыбельная окутала ее невидимой, но надежной пеленой. Она вновь была в безопасности. Замечательные Билл и Сьюзен снова вместе. Они приветствуют ее. " Ты сделала то, что должна была сделать. Не беспокойся, иди",- кивнул ей израненный Билл.

Земля кружилась под ее ногами. Музыка не умолкала, Сельма повсюду слышала ее. И она пела, снова пела, как в мюзикле. В ее мыслях был Джин.

Сельма села в машину, она с трудом ощущала себя.
- Ты снова порезалась, Сельма. Нужно быть аккуратнее,- заботливо произнес Джефф.
- Ничего страшного…- с грустью ответила Сельма, глядя куда-то вдаль.- Джефф, если ехать прямо по шоссе, увидишь остановку. Пожалуйста, останови там.

Джефф завел машину, и они тронулись с места, не заметив заворачивающих в сторону дома Билла машин с мигалками. Сельма уснула.

Джефф разбудил ее на месте. Уже темнело, но видимость была достаточно хорошей. Джефф заметил одиноко идущую девочку, держащуюся за призрачные перила. Он видел и Сельму, уходящую прочь.

Здесь Сельма знала все, будто она была у себя дома: каждый корешок, каждую веточку в лесу. Умывшись в пруду, Сельма бросила в воду пустой кошелек и испачкавшуюся в крови кофту. Услышав всплеск, она пошла дальше. Только она не могла видеть, что не все вещи оказались в воде.

Доктор улыбнулся ей в ответ.
- Добрый вечер, пана Жесткова!- ответил он на польском.
- Я не смогла скопить достаточной для операции суммы, но у меня нет возможности больше откладывать. Вот все, что есть. Здесь две тысячи пятьдесят шесть долларов и десять центов.

С этими словами Сельма протянула деньги.
- Хорошо, я думаю, этого будет достаточно. Когда мне ждать вашего сына?
- Он придет под Рождество. Его фамилия… Новый.
- Как Олдридж Новый,- воскликнул доктор,- знаменитый чечеточник из Чехословакии!?
- Именно,- Сельма загадочно улыбнулась.- Он придет и вы вспомните, что за него уже заплачено. Он придет…

Наступил долгожданный вечер. Репетиция мюзикла. И вновь фонтан из музыки, вновь веселые танцы! К сожалению, Сельма не могла больше играть на сцене активную роль, поэтому она попросила режиссера дать ей другую, более спокойную, без движений. Ролью старой монахини она была очень довольна. Ведь не в том смысл, чтобы показать себя, главное дарить людям радость. Кем бы она ни была - она добьется совершенства ради людей.

Джефф подвез ее и остался рядом. Он ни на шаг не отходил от нее, нутром чувствуя что-то неладное. Сегодня он должен был быть ее охранником.

Атмосфера была как обычно живой и творческой. Сельма познакомилась с новой барабанщицей и была счастлива услышать ее игру.

Детский хор, чечетка, танцы: в целом круговерть закружила Сельму в теплой атмосфере мюзикла.

Она должна была идти, но режиссер придумывал все новые и новые номера для нее. Сегодня все было для нее.
- Но Джин уже скоро вернется, нужно идти…- напоминала себе женщина.
- Потерпи еще чуть-чуть, Сельма, послушай, какой замечательный мы сделали конец!- увещевал ее режиссер.

Сельма мечтательно подняла голову и вновь пустилась в путешествие по безбрежным просторам своей фантазии. Музыка переполняла ее.

Как это удивительно! Она в мюзикле! Она поет!
- Почему мне так хорошо? Что это за чудо?! Это же просто мюзикл! Здесь всегда есть поддержка. И я не пропаду.

Упиваясь музыкой, Сельма и не почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее, вынесли наружу и посадили в полицейскую машину.

Все лучшие моменты жизни, начиная от рождения ребенка заканчивая репетициями, всплыли в памяти Сельмы. Олдридж Новый! Он здесь! Он специально приглашен! В дверях показался старичок, невысокого роста, с озадаченным видом. Видно на суде он вообще первый раз.

Осторожно ступая, он прошел до стола свидетелей.
- Ваше имя Олдридж Новый?- спросил прокурор.
- Да.
- Обвиняемая утверждает, что вы знакомы. Это так?
- Нет. Я не знаю этой девушки.
- И вы не состоите с ней в родстве?
- Нет.

Сельма не особо прислушивалась к тому, что он говорит. Все ее существо устремилось сейчас туда, в прошлое. Она знала какой он. Когда-то она видела его. Он замечательно танцует чечетку. С этими мыслями Сельма вновь погрузилась в неутихающую пучину своей фантазии.

Четкий ритм, стук каблуков, и весь зал уже на ногах от волнующего и завораживающего действа мюзикла. Ведь это чудо нельзя пропустить, его нельзя остановить! Мюзикл повсюду!!! Он вокруг них, живет и дышит. Он танцует и поет, вдыхая их в свою круговерть. Олдридж Новый, он здесь, рядом с ними, отбивает ритм своими звонкими каблучками, задавая темп. Новое место, здесь она еще ни разу не пела. И Джефф, и Кетти здесь!

Суд был не долгим. Все улики были на лицо: кошелек, найденный на берегу местной, реки был весь в крови убитого; Сьюзен свидетельствовала о том, как жестоко обошлась Сельма с Биллом, хотя он умолял о прощении; да, к тому же, никакому отцу денег она не посылала, поскольку отца-то никакого и не было. Она просто убила Билла из-за денег, как это ни банально звучит.

Присяжных попросили вынести приговор.

Итоговым решением суда была смертная казнь через повешение.

Надсмотрщицей Сельмы была Бренда Харрисон. Она, как никто другой, была близка Сельме в эти минуты.
- Сельма, Джин передает тебе привет, он хочет видеть тебя.
- Здесь не на что смотреть, Кетти, ты же знаешь. Но передай обязательно Джину, что ближе к Рождеству он получит конверт. Попроси, чтобы он внимательно прочитал его. Это важно! И пусть не волнуется. Ему нельзя волноваться.

Разговоры с Кетти обычно длились не долго.

После одного такого разговора Бренда поинтересовалась:
- Ты любишь своего сына?
- Да, очень люблю…
- У меня дома тоже сын подрастает.
- Пожалуйста, Бренда, передай ему привет от меня,- Сельма не смогла сдержать слез.
- Обязательно передам. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, Бренда!

И однажды он нашел зацепку.

Она вела в госпиталь по лечению и восстановлению зрения.
- Посмотрите, пожалуйста, у вас не было пациентки по фамилии Жесткова?

Заглянув в каталог, администратор не обнаружила подобной фамилии. Джефф кивнул, и собирался уже уходить. Но одно воспоминание остановило его.
- А по фамилии Новый?

Каждая встреча с родными людьми была очередным испытанием. За что это им?

Там, где музыка, она не одна.
- Сельма, тебе дали отсрочку!- восторженная Бренда оторвала и без того счастливую женщину от ее "игры".

На лице Сельмы появилась надежда.
- А вас суд не назначал?
- Нет. Меня не назначал.
- Значит, вам нужно заплатить?
- Об этом не нужно беспокоиться, мы уже обо всем договорились с вашей подругой. Я согласился на ту сумму, которую ей удалось собрать.
- И сколько же вышло?- с грустью спросила Сельма.
- Что-то около двух тысяч с копейками…
- Две тысячи пятьдесят шесть долларов и десять центов?
- Да. Именно.

Сельма промолчала, она уже ничего не хотела слышать.

Кетти была в ярости.
- Прислушайся хоть раз к голосу разума.
- Я слушаю только свое сердце,- лишь в этом голосе Сельма была абсолютно уверенна.

Слезы блеснули в глазах Джеффа. Нет, он не вытерпит такого. Ничто не заставит его прийти.
- Почему ты оставила ребенка?
-Я… просто хотела подержать на руках малыша… своего малыша.

Больше никто не промолвил ни слова.

Что могла сделать Бренда, чем могла помочь? Ведь она пришла сюда помогать вершить справедливый суд. Но на судьбу не закроешь глаза. Если уж она знает Сельму, то только она в силах ей помочь.

Всю ночь Сельма пролежала в одиночке для смертников, не притрагиваясь к еде, созерцая облупившуюся зеленую стену. Так и лежала она до той минуты, пока не сказали идти.

Но как встать? Ноги не слушались, Сельма уже ничего не чувствовала. Страх и ужас сковали ее.

"Здесь всегда так тихо…"

Терпение охранников подошло к концу. Ничего не поделаешь, пришлось силой поднимать измученную женщину.
- Стойте! Она сама пойдет!

Бренда присела рядом и начала отбивать такт каблучками.
- И раз, и два…
- Вот и сто семь шагов.

Необъяснимое спокойствие спустилось на Сельму. Снова музыка заполнила ее сердце. Надежная рука Бренды приподняла ее и, взявшись за руки, они пошли вперед. Сельма знала, что дальше ее ждет лишь свобода: не будет больше этой камеры, решеток, наручников. Она уходит отсюда.

Они и не заметили, как промчались мимо эти сто семь шагов. Как осталась позади железная дверь.
- Вы хотите что-то сказать напоследок, мисс Жесткова?

Сельма не слышала слов. Ей не хотелось их слышать.

Сержант махнул рукой в знак начала процесса.

Охранник накинул ей на голову мешок. От неожиданности Сельма потеряла сознание. Никто не говорил о страшном черном мешке, который мешал дышать. При второй попытке охранника повторить сделанное, Сельма начала кричать. И крик ее был похож на вопль безумной. Она не успокаивалась до тех пор, пока мешок не был снят.

Бренда умоляла пощадить слепую женщину и не надевать на нее мешка.

За разрешением пришлось звонить в вышестоящие инстанции.
- Джин! Джин! Джи-ин!- звала мать сына. В глубине души она надеялась, что он здесь.

Сердце Кетти сжалось от боли, не сумела стерпеть мучений подруги. Вскочив с места, пулей преодолев расстояние до двери, она взбежала по железным ступенькам прямо на второй этаж в чудом оставшуюся открытой дверь.
- Сельма, он тут, за дверью. Смотри, что он передал тебе!

С этими словами она вложила в руки Сельмы очки в пластмассовой оправе, точь-в-точь такие, какие были у нее, только чуть меньше по размеру.
- Ты была права Сельма! Он увидит своих внуков! Слушай свое сердце!

Взывала Кетти из рук спохватившихся охранников.

Боль прекратилась и беспокойство, терзавшее Сельму минуту назад, растворилось в забытье, как сон. " Слушай свое сердце!",- эта фраза не выходила из головы.

Действительно, ведь сердце - то изначальное, что первым задает ритм, и как она раньше этого не понимала.

Тук… тук… тук…

И удивительная песня родилась. Неторопливо, набирая силу, мягкий и чистый голос вышел из глубины наружу. Несмотря ни на что, он рвался жить, он рвался к Джину. Выплескиваясь, с восторгом он играючи врывался в сердца присутствующих, оставаясь в них теплым воспоминанием. Никто никогда не слышал ее песен. Песен, которые всегда были у нее внутри и ждали часа, когда им можно будет открыть людям сердце.

На этот раз это не была лишь ее "глупая" фантазия. Это был ее дар, которому в следующую секунду было суждено прекратить свое существование.

Конечно, это могла бы быть последняя песня, если бы мы позволили этому произойти.